ЧАСТЬ 3 ЛИЦО 3 " ОТ ОХОТНИКА" ОКОНЧАНИЕ

 

    Что я мог сделать в окружении опасных созданий? Кровь отличного сторожевого дворового пса и дикой лесной хищницы, произвели на свет тех, кто превосходил по силе, коварству, хитрости и жестокости всех своих сородичей. Создания, в плену которых я оказался, были полукровки. Собако-волки или волко-собаки. Вот почему их никто не мог выследить и почему их воровской беспредел всегда оказывался безнаказанным. Каким путем, волчица узнала, где находится двор того кобеля, которому она была обязана своим положением вожака стаи, навсегда  останется загадкой. Может это произошло слу­чайно, во время очередного ночного волчьего рейда, или она целеустремленно разыскивала его по всей ок­руге, поочередно навещая одно селение за другим? Ответ знала только она. Понял я и то, что давно был ею раскрыт в засаде. Она позволила мне следить за ней, зная, что ее жизнь находится вне опасности. Ее племя находилось рядом и контролировало каждое мое дви­жение.

     Мог ли я убить ее сейчас?  Более одного выстрела, произвести бы я не успел, да и гарантии не было, что мой выстрел достиг бы цели. При моем малейшем движении, угрожавшем жизни волчьему предводителю, я был бы растерзан окружающими меня исчадиями ада. Стоило ли из-за этого рисковать жизнью? Но и отпустить волчицу на волю, показав ей свою трусость, я тоже не мог.

     Медленно, очень медленно, видя, а скорее чувствуя, как напряглись лапы животных, готовые совершить мгновенный прыжок, несущий смерть, я поднял ствол оружия в ночное небо и выстрелил. Грохот выстрела, разорвав спящую тишину села, и, отдаваясь эхом в чернеющем лесу, смолк, породив после себя несмолкаемый лай сельских собак. Одно за другим зажглись светом окна близлежащих домов.

     Но волчица даже не вздрогнула. Она неспешно повернулась и, издав негромким рычанием указание своему войску, с видом победительницы, затрусила к лесу.

     Я стоял и смотрел, как стремительно они удалялись. Впереди, как и положено вожаку, бежала моя волчица, отражая своим ошейником игру лунного света. Еще немного и они растворились в лесу.

 А ко мне уже подходили самые смелые жители села в наспех накинутой одежде. Некоторые нараспашку и без головных уборов.

     На вопрос: «Что случилось?»,- я, махнув рукой и промолвив: «Старик все знает, он расскажет. Спросите его», - пошел прочь из села, удержавшись, что бы еще раз не бросить взгляд  к лесу, хранившему тайну любви домаш­ней собаки и той, которая считалась его дальним пред­ком…

     Пройдет несколько лет, но долго еще полная луна на зимнем небосклоне будет напоминать мне о том, что произошло нынешней ночью.

 

                                          ГЛАВА 8

      Идя по его следу, я видел, где он объедался желудями, где, предаваясь свойственному ему наслаждению, валялся в грязной луже, образовавшейся во впадине  от вчерашнего ливня. А вот на стволе дерева отметины от его клыков. Судя по их размерам и глубине повреждения дерева, было понятно, что мой противник здоровый, сильный и довольно еще не старый вепрь.

     Уже минуло полтора часа, как я шел по его следу. Всё дальше уводил он меня в лесную чащу, по-видимому, к месту своего постоянного проживания. Как будто, чувствуя за собой слежку, кабан пытался запутать своего преследователя. Он, то шел большими кругами, то внезапно менял свое направление, то шел неспешно, а то, вдруг, стремительно направлялся в заросли. 

     Пару раз мне чудился посторонний взгляд, наблюдающий за мной. Но внимательно осмотрев окружающую местность, и ничего не обнаружив подозрительного, я решил, что это, скорее всего, уже сказывалась усталость.

     Несмотря на все кабаньи ухищрения, расстояние между нами неумолимо сокращалось.        

     И наконец, пришло время торжества. Вот он, самый радостный миг охотника, ради которого мы часами слоняемся в лесной глуши, валяемся в грязи, отдаемся на съедение москитам, морим себя голодом  и остаемся без сна и отдыха! Миг ликования и удовлетворения,- это когда преследователь выследит свою жертву, несмотря на все ее уловки и предосторожности.

     Я увидел своего кабана. Огромный самец с мощными клыками стоял на опушке леса и жадно нюхал воздух.

Бока его тяжело вздымались. Но налюбоваться им, мне не пришлось, поскольку события, внезапно приняли неожиданный оборот и, как принято в животном мире,- я в один миг превратился из преследователя, в жертву.

    Кабан до такой степени привлек мое внимание, что я ослабил его по отношению к окружающей обстановке. Это часто губило молодых охотников, и это было непростительно мне. Полторы секунды прострации, в которой я находился, оказались достаточными, что бы уже через мгновение, лежать распростертым на земле с поломанными ребрами и глубокими ранами на груди.

     «Откуда он взялся? Они никогда не водились у нас!»,- пронеслось в мозгу.

     Надо мной стоял огромный тигр, оскалив свою пасть с острыми, как кинжалы, зубами. Издавая громкое рыча­ние, он собирался одним движением покончить со мной.

     Я был беспомощным. Карабин от сильного удара тигриной лапы, отлетел в сторону, а спасаться бегством,- был не в состоянии. Ну, а что бы достать свой охотничий нож и сделать попытку побороться за свою жизнь,- прос­то не было времени.

     «Ну, вот и все», -видя намерения своего врага, единственное, что я мог предпринять, это поднять руку и  прикрыть ею свое лицо.

     И вдруг тигр отпрянул. Опустив руку, я увидел, что теперь пришла его очередь подвергнуться яростному нападению. На него напали волки. Много волков. Они, бросаясь с разных сторон по несколько сразу, и не давая ему возможности расправиться ни с одним из своих собратьев, заставляли его кружиться, и постепенно уводи­ли все дальше от меня.

     Я не был испуган, но мое сознание, отказывалось понимать происходящее. Держась за вспоротую грудь, и терпя боль, я медленно встал, подобрал валяющиеся неподалеку свое оружие и, опять почувствовал, как во время преследования кабана, чужой взгляд. Наши глаза встретились. На лесной опушке спокойно сидела вол­чица. Ее невозможно было не узнать,- белоснежный клок шерсти во лбу, говорил все о ней, а на ее шее, играя лучами солнца, блестели заклепки собачьего ошейника. Эта волчья морда не раз вспоминалась мне, и, придя во сне и разбудив, - дарила тревожную бессонницу до са­мого утра.

     Волчица сидела как победительница, и она имела полное на это право. Она расплатилась сполна. Взамен оставленной мною ей волчьей жизни, она подарила мне,- мою.

     Я прислонился спиной к стоящему дереву. Начинающееся головокружение и подташнивание, указывали, что вдобавок к ранам, мною получено еще и  сотрясение мозга.

     Поглядывая на волчицу, я, достав из сумки и вскрыв перевязочный пакет, пытаясь унять кровь, приложил его к располосованной груди, К этому времени, возвра­тившаяся волчья стая расселась против волчицы, совер­шенно не обращая на меня внимания.

     Полукровки, явившиеся на свет в результате смеше­ния собачьей и волчьей крови, чтили своего предводи­теля, безропот­но выполняли все его указания. Кто, как ни волчица, могла дать команду своей рати наброситься на тигра? Я не мог видеть волчьи морды, т.к. они были устремлены на свою повелительницу.

      Происходящие далее события, развивались в мисти­ческом жанре. И, хотя у меня начал подыматься жар, все же могу утверждать, что рассказываемое мною, дейст­вительно имело место быть, а не есть плод фантазии мозга, получившего сотрясение.

     Волчица встала и, обходя медленно волчий фронт, ненадолго остановившись у одного из сидящих волков, лизнула его, и, повернувшись, пошла назад.

      В это время, молодой и здоровый волк, сидящий на краю фланга, до которого не дошла волчица, издал не­довольное рыча­ние и даже встал. По всему было видно, что он не согла­сен выбором предводителя.

      В ответ волчица, молниеносно развернувшись, из­дала такое грозное рычание, что вся стая пригнула го­ловы, а неудачный мятежник присел и поджал под себя хвост. Хозяйка стаи вернулась на свое прежнее место, а волк, которого она избрала, в свою очередь, сам обошел всю шеренгу собратьев, внимательно и подолгу всматриваясь в морду каждого из них. Подойдя к неудачному революционеру, он, издав рычание, оскалил  свою пасть. Но мятежный дух бунтовщика был уже сломлен, и, поджав уши, и выражая покорность, пристыженный и опозоренный, он еще ниже склонил голову.

Волк, избранный хозяйкой стаи, подошел к ней и, развернувшись, встал рядом. И тут, хорошо рассмотрев его, я понял, что происходит на самом деле.

«Отныне, в волчьей стае начинается новая эра»,- подумал я,- «Эра матриархата». Я был невольным свидетелем смены ее предводителя. Рядом с моей волчицей, стояла ее дочь, как две капли воды похожая на свою мать, только намного моложе. Даже пятно белой шерсти во лбу было такой же формы, как у матери.

     Обряд видимо был закончен, т.к. старая волчица встала, и подойдя ко мне, села напротив. Посмотрев ей в глаза, я увидел истекающие из них настоящие волчьи слезы. Она своим поведением дала понять мне, что отныне ее с семьей, более ничего не удерживает.

                                              *              *                *

Опираясь на карабин, я медленно двинулся в обратный путь. Рядом со мной шла волчица. Прежде чем покинуть лесную опушку, я бросил  прощальный взгляд назад, и увидел, как новая предводительница уводила свое войско в лесную чащу.

     Каким бы ни был тяжелым путь к дому, раненому охотнику, но все же, он закончился благополучно. Когда мы вступили в село, и сельские собаки, учуяв волка, подняли свой набат, волчица напряглась, и, поджав немного уши, подвинулась ближе ко мне, слегка касаясь своим боком, моей ноги.

     За всю дорогу, она ни разу не обернулась. Так мы и прошли по сельской улице к моему дому. Два заклятых врага, которые стали теперь друзьями. Мы были оба обязаны друг другу жизнями.

     Войдя во двор, я бросил сена туда, где когда то был ночлег моего пса, сгинувшего давно на охоте. Он погиб страшной смертью, утонув в болоте. Но волчица, обнюхав уготовленное ей место, не легла на сено, а, подойдя, разлеглась на крыльце дома. Наверное, учуянный ею запах моего кобеля, отличался от запаха, благодаря которому, она стала вожаком стаи. Я вынес ей из дому поесть. Налил в миску молока и отрезал солидный кусок колбасы. Конечно, это была не волчья еда, но угостить нового друга, спасшего мне жизнь, чем-либо лучшим, из своего  холостяцкого холодильника, мне было нечем.

         Волчица не притронулась к еде.

       «Ладно, не сейчас, так потом, когда проголодаешься» , - сказал я, и, глядя в ее затуманенные глаза, добавил,- «Зачем ты сделала это?»

     В ответ она лишь только опустила взгляд. Я протянул руку и погладил ее по загривку, как гладят домашних собак. Моя рука слегка касалась шерсти. Настоящая дворовая собака, привыкшая к ласкам хозяина, даже не почувствовала бы ее прикосновения, но волчица, никогда не испытывавшая ничего подобного, почувствовала, поняла и приняла мою ласку. Тело ее расслабилось и она, положив голову на крыльцо, закрыла ее лапами. Посидев с ней еще пару минут, я пошел в дом, что бы заняться собой. Кровь хотя и перестала сочиться из ран на груди, но все же, нужно было принять какие-нибудь антибиотики. Приняв их, обработав раны антисептиком, наложив повязку и выпив, обжигая горло, стакан неразбавленного спирта, я завалился спать, не зная, что ответ, на заданный мною вопрос волчице, не заставит себя долго ждать, и не более как на следующий день, будет  получен.

 

                                                        ГЛАВА 9

     За ночь, антибиотики, видимо, сделали свое дело, и утром, проснувшись, я чувствовал себя  неплохо, если не считать головной боли, являющейся следствием сотрясения мозга и усиленной похмельным синдромом от выпитого накануне спирта.

     Открыв дверь из дома во двор, я споткнулся о тело околевшей волчицы. Ответ на вопрос, почему она ушла из стаи, был получен. Предводительница серых хищников, чувствуя близкую смерть, не хотела, что бы соплеменники видели ее  слабой и умирающей.

Поэтому, она ни разу не оглянулась за всю дорогу, хотя видно было, как  переживала свой исход из племени, которое возродила, воспитала и предводительствовала им. Она сама выбрала себе замену и ушла из стаи сильным и авторитетным вожаком.

     Накрыв остывшее тело волчицы своим плащом, я перенес его к подвалу, в тень.

     На следующий день она была похоронена мною под березой в том месте, где я подвергся нападению тигра и чудесным образом был ею спасен.

     Я не стал снимать с ее шеи потрепанный собачий ошейник, и похоронил свою спасительницу вместе с ним, которым она очень дорожила, как дорожит женщина, оставшейся вещью любимого человека.

                                                                                                                                                             *                 *                  *

     Неумолимый бег времени, не замедлил свой ход после описанных мною событий. Вскоре, окончательно выздоровев, я продолжал заниматься охотой, и когда находился недалеко от того места, где похоронил волчицу, обязательно навещал ее могилу.

     Однажды, приближаясь к ней, я заметил, еще издали,  у могильного холмика, давно поросшего травой, сидящего волка. Учуяв меня, он медленно пошел прочь, но на окраине лесной опушки остановился и обернулся.

Я узнал ее! Это была та, которую моя волчица избрала себе в приемники. Ошибки быть не могло. Хотя она, повзрослев и возмужав, стала настоящей матерой хищницей, но волчий лоб, с клоком белой шерсти, я не мог не узнать или забыть, да и не имел на это права. Дочь была полной копией своей матери.

     Она, видимо, тоже меня узнала, и после долгого взгляда, скрылась в лесных зарослях.

     «Значит, поблизости находится все ее разбойничье семейство»,- подумал я, но, что самое странное, почему-то остался спокойным, даже не сжав крепче, как прежде, свое оружие.

      И уже сидя у могилы Волчицы, мне в голову закралась мысль, что меня связывают с волками какие-то незримые нити.

     Долго в лесной тишине, чувствуя чужой взгляд, я мысленно рассуждал о том, что чувства животных, мало отличаются от чувств людей, и животные, так же как и мы, могут быть преданными или жестокими. И главное, они обладают чувством любви, ничем, не отличающимся от нашего, и оно заставляет их быть безрассудными, радоваться или жестоко страдать.

     Как ни странно, после  этого рассуждения, несмотря на то, что свое оружие я всегда содержал в исправном состоянии, чистил и смазывал его, оно больше не сделало по сегодняшний день, не единого выстрела.                                                                                                                                                                                                                                                                         

                         Эпилог (глава последняя) (ЗАБЫТАЯ)

     Человек шел по летнему лесу, наслаждаясь красотой природы. Как он любил эти места! Первый раз, он попал сюда совершенно негаданно. Просто давний друг, с которым его связывало очень многое, но в последние годы была утеряна связь, дал о себе знать.

     Получив от него письмо, человек не стал долго раздумывать и, при первой же возможности, приехал навестить своего приятеля. Кажется, совсем недавно это было. Но вот уже три года прошло с тех пор, как его не стало. А наш новый герой, однажды влюбившись в здешние места, уже более не мог обойтись без них. Как только удавалось улизнуть из большого города, он старался хотя бы на недельку, вторую приехать сюда.

     Вот и сейчас, выкроив время, приехав и сняв за не­большую плату жилье, любитель природы шел по лесу, собирая грибы и красуясь лесным пейзажем.

     Ему вспомнился позапрошлогодний случай. Тогда, по пути домой, он заехал на несколько дней  в это село. Прогуливаясь по лесу, и увидев семейство белых грибов, он нагнулся, что бы подобрать их. Висевшая на плече сумка, была снята, и оставлена на несколько секунд без присмотра. Но за подобранными грибами виднелись еще. Секунды, в течение которых, дорожная сумка оказалась вне внимания, превратились в минуту. Когда же, он подобрал ее, то к своему ужасу обнаружил, что она пуста. А ужаснуться было от чего. Дело в том, что в ней находился маленький тигренок, подаренный дрессировщику, (а именно им, работал наш новый герой в цирке). Дрессировщик был на гастролях, и местные охотники подарили ему тигренка, которого они нашли в Уссурийской тайге возле его мертвой матери. Тигренок был совсем маленький.  И вот он пропал.

     «Где он сейчас? Наверняка погиб»,- тяжело вздыхая, подумал дрессировщик.

     Бросив взгляд в сторону, и заметив, что сквозь ветви деревьев проглядывает опушка, дрессировщик, раздвигая их, уже было собрался выйти на нее, но неожиданно замер.  Его взору предстало одиноко стоящее на лесной поляне дерево, неподалеку от которого, стояли, напротив друг другу, человек и волк.

Расстояние между ними было не более пяти метров. То, что это был волк, сомнений не  было. Именно с волками работал в цирке наш любитель природы, поэтому, обмануться он не мог.

      «Но почему так спокоен человек? Он даже не потрудился снять ружье, висевшее у него за плечами».

       Волк, видимо учуяв постороннего человека, медленно повернул голову. Нашему герою показалось, что он посмотрел прямо в его  глаза. Это был взрослый и матерый волк. Во лбу его белело что-то белое. Толи краска, толи  белая шерсть.

     Дрессировщик медленно опустил ветви, и осторожно шагнул назад.

     «Если они так спокойны, стоит ли им мешать?»,- подумал он и, ускоряя шаги, пошел в обратный путь.

                                                                            Конец.   \КРИВЕНКО И.И.