ПУСТОСЛОВИЕ
Ах, Кузнечик, ты Кузнечик!
Если б был ты человечек,
знал наверняка тогда,
что в твои, уже, года,
не заводят с Стрекозой,
женщиною молодой,
большой дружбы. Видно бес,
вновь к тебе в ребро залез,
коль отважился на блуд?
Только помни, не забудь:
«Из двух букв, есть слово «ДА»,-
и грядет уже беда!
В зрелом возрасте ответ,
нам милее слышать: «Нет!»
Ну, а взялся, коль за гуж,
то не говори: «Не дюж!»
Постарайся доказать,
когда будешь обнимать,
Стрекозу в своей постели,
что мужчина в самом деле!
ГЛАВА 1
Нежно обнимая лапкой
Стрекозу за стройный стан,
вёл её домой украдкой,
к месту, где растет каштан,
наш Кузнечик. И в прохладе,
не видал никто, не знал,
как пришли они к ограде,
где герой, наш, проживал.
Отворивши, ключом, двери,
Стрекозу вперед впустив,
в плохо прибранные сени,
и на засов затворив,
поскорее их, Кузнечик,
к Стрекозе в тот миг прильнул,
прошептав: «Пути, конечик!»,
и игриво подмигнул.
«В моем доме, будь хозяйкой!
Сейчас печку затоплю.
В атмосфере пылкой, жаркой,
едой, вкусной накормлю».
К Стрекозе, не стал любовник
с пылким чувством приставать
в тот же час. Ведь, он, паскудник,
знал любовный весь расклад.
Он сумеет так все сделать,
пресловутый наш кобель,
что его подруге делать
будет нечего. В постель,
не иначе, сама ляжет.
(В дар себя преподнесет).
«Я, твоя!»,- тихонько скажет,
и любовь их унесет…
Пока печь чадит и греет,
Стрекоза от счастья млеет,
далеко нам до конца.
Расскажу про Кузнеца…
О КУЗНЕЧИКЕ
Наш Кузнечик, был мужчиной,
очень даже, зрелых лет.
С кухней, дом имел,
с гостиной, и раздельный туалет,
к тому ж, теплый. И надворки:
баня, погреб и сарай.
У каштана жил, у горки.
Вокруг местность, словно рай!
Десять лет, последних, жизни,
был Кузнечик холостой.
Дни рожденья, свадьбы, тризны,
за здоровье, упокой…
Поспевал на все гулянки.
Весел был, шутить любил,
и домой, он, после пьянки,
всегда женщин приводил.
Причем, разных, и блондинных,
и брюнетных, и шатенных,
скромных, весело-разгульных,
и порою, даже буйных.
А Кузнечика соседки,
слыша оргию любви,
в окна затыкали ветки,
тряпки. Слышать не могли
любви, пиршество соседа,
и с упреками мужьям,
говорили: «Непоседа!
Нет разгула счета дням!
Как Стервец любить умеет!
Каждый день меняет дам!
Да, как может он, как смеет,
учинять такой бедлам?!
Ишь, либидо, то какое,
хоть дожился до седин!
Нам, внимание мужское,
уделяется один,
за весь месяц, лишь разочек.
Да и то, скорей, и спать.
Разве жалко среди ночек
тёмных, жёнку приласкать?»
Лапками мужья махали
на упрёки своих жён.
Как один, все отвечали:
«Разве я молодожён?
Я, свою мужскую силу,
сберегу до старости.
Скоро новый дом осилю.
Будет много радости!
Потом, дача. К ней участок,
а вокруг большой забор.
Чтоб семейный наш достаток,
не похитил ночной вор.
Всё тогда прекрасно будет:
мы, на пенсию уйдем,
мир и счастье к нам прибудет,
и счастливо заживем!
Мне не нужно отпираться
будет от любви с женой.
Еженочно заниматься
стану ею я с тобой».
Чуть, позволю отступиться,
чтоб нравоученье дать
тем, кто сдуру, мог решиться
на такую благодать,
о которой рассказали
нам соседи Кузнеца,
в один голос. Проживали,
видно жизнь, они, с конца.
Мудрость кроется народа
в поговорке неспроста!
Нет секретного в ней кода,
её суть,- совсем проста:
«Не откладывай ты пьянку,
(да, прибудет радость!).
А любовную гулянку,
не оставляй на старость!»
Отступленье хоть правдиво,
всё же, подошло к концу.
Мы к герою сказа, живо,
возвратимся – к Кузнецу.
Наш Кузнечик был женатым
трижды. Трижды разведен.
Но себя, он, виноватым,
в этом не считал. А жён,
своих прежних, уважал, и
даже в чем-то помогал.
Его на смех подымали,
он никак не отвечал.
Но в кругу друзей и близких,
(там, где говорят о низких,
порой, чувствах), повторял,-
на любовь, мол, променял
свою жизнь. «Я без любви,
не могу и дня прожить!
Честно говорю, и вы,
не должны меня судить!
Ради жён, своих прекрасных,
бросить я не мог, несчастных,
женщин всех. Любви их, зелья,
готов пить до исступленья!
Сердце мое от страданья,
вперебой бьёт, коль вниманья,
нет у женщины, мужского.
Ну а надо ей, не много:
приласкать, да приголубить,
плотской радости дать знать.
От меня, ведь, не убудет.
А она, уже страдать,
перестала. Её очи,
блещут… Что тут говорить?!
Это счастье, среди ночи,
женщину в ней пробудить!»
* * *
Более, тебе ни слова,
мой читатель, не скажу
о Кузнечике. А снова,
к нему на дом поведу.
Я надеюсь, ты уж понял,
кем Кузнечик, наш, прослыл
в жизни?! Всех, любовью донял,
он своей. Гулякой был!
(Иль альфонсом, иль повесой.
Это всё одно и то же.)
За оконною завесой,
спрячемся. Окно, похоже,
приоткрыто. Только тихо!
Не шуметь и не мешать.
Даже, если станет лихо,-
стиснуть зубы и молчать!
ГЛАВА 2
Ах, как все мы любим лето!
Соловьи поют, тепло!
И цикады слышны где-то,
да и в пять часов светло.
И куда-то грусть пропала,
ведь под каждым лепестком,
(правду басня описала),
есть тебе и стол и дом!
* * *
У Кузнечика, всё в доме
говорит, что здесь покой.
Сам он, в благостной истоме,
джин пьет с содовой водой.
Стрекоза хозяйкой ходит
(ишь, освоилась уже!)
На Кузнечика наводит
своим модным неглиже
пробуждение инстинкта
(основного, так сказать).
Идеальная картинка.
В добавленье, что сказать?!
* * *
(Ну, а если между нами,
мальчиками, говорить,
то сексуальными формАми,
Стрекозу не укорить.
Всё при ней: и грудь, что надо,
талия, как у осы.
С такой женщиной, отрада
провести ночь. Волосы,
шелковисты, стройны ноги.
Что чуть выше,- всё при ней!
Много путников с дороги
жизни, сбилось, что бы ей,
вместе с сердцем отдать руку,
(иль набитый кошелёк,
и купить любви минуту).
Многих, бес уже увлек,
нас, мужчин в прелюбодейство.
Ведь мы думаем порой,
не тем местом, как известно,
не разумной головой).
Лишь красотку, мы, завидим,
что подобна Стрекозе,
сразу к ее ногам кинем
честь и славу. Как во сне,
вслед за ней бежать готовы.
(как сомнамбула в ночи).
И не разбудить нас, шоры,
с глаз не снять. Как не кричи.)
ГЛАВА 3
Деньки, рассветами приходят,
закатами, уходят прочь,
и нашу жизнь, они, уносят…
Уже длиннее стала ночь…
Забрав Июльский скипетр власти,
на троне Август воссиял.
Зеленые, природы, краски,
багрянцем чуть разрисовал.
Природа, уж, не столь богата,
что бы под каждым лепестком,
нам стол накрыть, и виновато,
она в окно стучит дождем,
давая знать, что осень скоро,
запас съестной пора сбирать
на зиму. Причем, делать споро,
иначе, можно опоздать.
продолжение на следующей странице\КРИВЕНКО И.И